Туманный город. Продолжение.

[earlentropy]

- Насколько близко вы знали покойную? – голос следователя продолжал бубнить под ухом.
- Мы встречались несколько раз в коридоре. Ну, здоровались там…. – мучительно подобрал слова Ян
- Заметили ли вы что-то подозрительное вчера вечером или ночью?
- Нет, пан следователь. Я вчера лег спать рано – у нас электричество выключили.
- Электричество? Можете поподробнее рассказать об этом?.. – заинтересовался следователь.

«Боже, о чем я говорю? Какое электричество? Зачем ему это? А впрочем..» -эта мысль внезапно мелькнула в голове Яна, однако не получив логического продолжения, ушла из его головы.

- Значит, сразу после отключения электричества, вы легли спать? – уточнил следователь - И ничего не слышали? Крики, или какой-то другой шум?
- Нет, пан следователь. Я обычно сплю крепко - Слова сами собой срывались с губ Яна в то время, как его сознание билось вокруг одной единственной мысли – «Умерла».

Допрос продолжался вот уже в течение получаса. По лицу следователя было видно, что все ему это совершенно неинтересно, и он лишь выполняет нудную и опостылевшую процедуру. Положено вот свидетелей опрашивать – он и опрашивает.
Писатель вместе со своим гостем сидели за кухонным столом. Гость мирно попивал кофе, предложенное ему Яном - «спасибо, пан писатель, премного благодарен». Вот этот вид следователя, мирно пьющего кофе, вызывал у молодого человека желание кричать в голос и стучать ногами. Было что-то неуместное в его одутловатом и уставшем лице. В его маленьких вислых усишках, словно приклеенных к лицу, в его педантичности и спокойствии. Именно это спокойствие раздражало Яна больше всего. Ведь убили человека! Не в дешевом бульварном романе («ужасов» - ехидно добавил внутренний голос), не в кино! По-настоящему!
Ян не представлял, что должно происходить в таких случаях, но ведь не также. Почему то ему казалось, что все должны куда-то бегать, куда-то звонить – одним словом что-то делать. Ведь убийство же, ведь умер человек. Ведь вот был он, и не стало его. Ян был абсолютно уверен, что должно происходить что угодно, но только не это – замызганная кухня старого дома, и потертый следователь, и теплое кофе, и неторопливые вопросы и скомканные, рваные ответы. Происходящее было слишком будничным, оно не вписывалось в сознание взбудораженного писателя, совершенно разбитого и потрясенного всем свалившимся на него.

- А часто ли у покойной мужчины бывали?
- В смысле? – непонимающе уставился на него Ян.
Потом до него начало доходить, и, смутившись, он продолжил – Да нет. Власта вообще-то довольно одиноко жила. Она же постоянно за своей старой теткой ухаживала.
- Агнешкой Ковальски? – заглянув в свою книжку, спросил следователь.
- Да я не знаю как ее звали, тетка и тетка. Мы с Властой вообще не так, чтобы общались. Она скромная была, а я все таки здесь чужой.

Ян понимал, что говорит какие-то лишние и совсем ненужные слова, но не мог остановиться. Первый шок проходил, и писатель испытывал потребность говорить, и говорить, и говорить. Он чувствовал, что сейчас начнет рассказывать следователю все, и как приехал в этот городок, и зачем, и то, как пытался ухаживать за Властой. Мирцкович упорно пытался вспомнить, какого цвета глаза были у девушки. Совсем молодая, лет двадцати, его соседка не блистала красотой, хотя и была достаточно привлекательной. Ян пару раз пытался с ней заигрывать, рассчитывая скрасить свое пребывание небольшой романтической интрижкой, однако был мягко отшит. И вот теперь он сидит здесь, и пьет кофе, а она мертва. И страшно даже не это, а то, что какая-то сволочь вонзила ей нож прямо в живот, и она умирала, скорее всего, долго и мучительно. А Ян спал всего в нескольких метрах, и ничего, совсем ничего не мог сделать. После этой мысли молодого человека окончательно затрясло.

- Все это интересно, пан Мирцкович, но что вы скажете об этом? – Следователь прервал самобичевания писателя, достав из кармана листок бумаги, вырванный из школьной тетради. Листок был запаян в пакет. «Как это в кино со всеми доказательствами делают» - подумал Ян. Сквозь пятна чего-то красного, расплывшиеся на бумаге, «это не кровь! Нет, это НЕ ЕЕ КРОВЬ!», проступало несколько слов, написанных ровным и аккуратным почерком. Ян внимательно присмотрелся и с трудом разобрал следующий текст: «Меня нет! Я – не существует! Скоро мы все будем свободны!», после чего недоумевающее посмотрел на следователя.
- Извините, пан следователь, я вообще не имею представления что это и откуда.
- Понятно. Спасибо, пан Мирцкович, что уделили мне время. Разрешите от вас позвонить? – Следователь начал подниматься, собираясь уходить.
- Да, да, конечно...- неуверенно начал Ян, и, стыдясь себя, жалко спросил – А что будет со мной? Что мне теперь делать?
- Да ничего. Подозреваемый известен, и почтенный господин Брыльских уже помогает нам сейчас составить его фоторобот. На всякий случай, пару дней никуда не уезжайте из города. Да, пока не забыл – вот моя визитка. Звоните если что-то вдруг вспомните. – следователь достал из кармана слегка помятую визитку, и всунул ее в руку писателю.
Следователь встал из-за стола и направился в прихожую. Ян обхватил голову руками, и мрачно смотрел на остывающий кофе. В голове не было ни одной мысли. Сквозь туман, писатель услышал голос следователя в коридоре
- Пани Ковальских? Очень приятно. Это Юзеф Кширта, отдел по расследованию тяжелых преступлений. Нет, нет, пани Ковальских, налоги здесь совершенно не причем. Да? Нет, я не по поводу ваших соседей. Видите ли, сегодня ночью была убита ваша племянница. Мне нужно срочно к вам подъехать задать несколько вопросов. Вы сейчас дома? Хорошо, прошу оставаться на месте.
Ян вздрогнул от резкого звука повешенной телефонной трубки. Из прихожей раздался голос следователя.
- Пан Мирцкович, будьте любезны, закройте дверь. И еще раз спасибо за кофе.
Молодой писатель поднял голову и посмотрел в окно, где начинался еще один день.