Я вытру свой клинок о ветошь слов,
Которые нигде не прозвучали.
Я сяду на такси. Богат улов
Из озера немыслимой печали.
И мертвенно-зеленый огонек
Погаснет на стекле моей машины.
Когда свободен я, и одинок,
Уеду свою боль бросать под шины.
И улегаясь шлюхой на холмы,
Падет дорога хрупкой серой тенью.
И думается – жизнь сжигаем мы
Из, в общем, наилучших побуждений.
Когда о камни взрослого "нельзя!"
Мы разбиваемся последней частью детства,
И листьями осенними друзья
Все падают с ветвей больного сердца.
И одиночество, конечно, не порок.
Но почему-то не избыть печали,
Когда я вытираю свой клинок
О ветошь слов, что так и не звучали.
Которые нигде не прозвучали.
Я сяду на такси. Богат улов
Из озера немыслимой печали.
И мертвенно-зеленый огонек
Погаснет на стекле моей машины.
Когда свободен я, и одинок,
Уеду свою боль бросать под шины.
И улегаясь шлюхой на холмы,
Падет дорога хрупкой серой тенью.
И думается – жизнь сжигаем мы
Из, в общем, наилучших побуждений.
Когда о камни взрослого "нельзя!"
Мы разбиваемся последней частью детства,
И листьями осенними друзья
Все падают с ветвей больного сердца.
И одиночество, конечно, не порок.
Но почему-то не избыть печали,
Когда я вытираю свой клинок
О ветошь слов, что так и не звучали.