Из уголка глаза скатилась слеза. То ли тоска по прошлому, то ли страх будущего. Она молча стояла и глядела в окно. В сущности, ей уже было все равно - просто шел дождь, и идти никуда не хотелось. Утро закончилось, не успев начаться. Чистое, ясное, яркое утро перешло своим размеренным неторопливым шагом в ровный перламутрово-серый день. Шли минуты. Она позволяла утекать им сквозь пальцы, как утекает песок на пляже. Вообще, конечно, ей уже давно хотелось на море - туда где тепло. Где нет этого страшного города. Где никуда не надо спешить. Там, на море, жизнь становилась яркой и наполненной. Белые чайки носились бестолково по небо. Летнее солнце прогревало до самого сердца, и холод, грязь и слякоть, покидали ее.
Она всегда возвращалась с моря словно рожденная заново. И даже пустая, уже давно съемная квартира встречала ее тишиной. Сейчас же тишина не хотела опускаться. Сигналили машины. Бумкал об стекло редкий дождик. Город вокруг ворочался, словно толстый неудобный кот, который все не может улечься на коленях. Она в принципе не любила этот город. Деньги, боже мой, здесь на уме у всех только деньги. А сколько ты зарабатываешь, а сколько ты тратишь, а какая у тебя должность, а сколько стоят твои туфли - вопросы эти обволакивали город тяжелым удушьем. Машины, люди, слова, шум, беготня - все это не прекращалось ни на секунду.
Особенно тяжело было в дождь. Дождь, такой родной и уютный дома, здесь настырным кавалером проникал в мозг, в душу, выедал, словно кислота, память. В такие дни она обычно долго-долго стояла и смотрела на окна, а потом ложилась на кровать, и, придумав для работы какое нибудь пустое оправдание, оставалась дома. Вот и сейчас она стояла и просто смотрела в окно. На ум почему-то все время шли строчки старой песни - "дождь, выстроил стены воды". А дождь все шел и шел, молчаливо и настырно стучась в окна
Она всегда возвращалась с моря словно рожденная заново. И даже пустая, уже давно съемная квартира встречала ее тишиной. Сейчас же тишина не хотела опускаться. Сигналили машины. Бумкал об стекло редкий дождик. Город вокруг ворочался, словно толстый неудобный кот, который все не может улечься на коленях. Она в принципе не любила этот город. Деньги, боже мой, здесь на уме у всех только деньги. А сколько ты зарабатываешь, а сколько ты тратишь, а какая у тебя должность, а сколько стоят твои туфли - вопросы эти обволакивали город тяжелым удушьем. Машины, люди, слова, шум, беготня - все это не прекращалось ни на секунду.
Особенно тяжело было в дождь. Дождь, такой родной и уютный дома, здесь настырным кавалером проникал в мозг, в душу, выедал, словно кислота, память. В такие дни она обычно долго-долго стояла и смотрела на окна, а потом ложилась на кровать, и, придумав для работы какое нибудь пустое оправдание, оставалась дома. Вот и сейчас она стояла и просто смотрела в окно. На ум почему-то все время шли строчки старой песни - "дождь, выстроил стены воды". А дождь все шел и шел, молчаливо и настырно стучась в окна