Мои слова - белые. Не серые, не красные, и даже не фиолетовые. Они - белые. Белые как белый шум. Белые как пух. Белые, как белое сияние холодного снега. Означает ли это, что мои слова холодны как снег и легки как пух? Нет, отнюдь. Они - просто отголосок. Мое сердце - наверное, оно белое, именно поэтому его белизна отражается в моих словах. Я говорю, и паром клубятся образы. Я говорю, и в моей речи слышны отголоски. Иногда я задумываюсь, кто говорит через меня? Кто окрашивает в белый цвет мои слова. Может быть где-то внутри сердца сидит маленький сердитый гном, и красит каждое вылетающее слово в белый цвет? "Почему сердитый?" - удивленно спросите вы. А представьте, при моей многословности, какую тучу слов ему приходится перекрашивать. Потому он и сердится. Ему, как и любому гному, странно делать монотонную работу. Он не понимает, как важно чтобы слова были белыми. Он не понимает, что я разговариваю белыми словами и никакими иными. Иногда ему становится лень, или скучно, и он делает пару лиловых мазков, или даже опрокидывает ведерко черной краски. Ведь у него их много - целая радуга цветов и оттенков, а кто-то заставляет его беднягу брать белое ведро, и тяп-ляп, пара взмахов кисти, и слово готово к употреблению. Как, наверное, удивляются ангелы, которые ответственны за доставку белой краски в мое сердце. Мне интересно, что будет, если однажды отдел белой краски даст сбой. Какими тогда будут рождаться слова - фиолетовыми? зелеными? или бедный сердитый гном захочет красить их в крапинку? А, может быть, он будет просто тоскливо и молчаливо смотреть в небеса и ждать краски? Что тогда произойдет со мной? Наверное, я просто умолкну. И слова перестанут покидать мое сердце.